– Китти, кто тот юноша, с которым
ты вчера танцевала?
– Который именно?
– Тихий и такой серьёзный.
– А, этот... Это не Вы его
пригласили, матушка?
– Не понимаю, о ком ты.
– Это я... пригласил его. Его
зовут Фейн. И он доктор. Руководит правительственной лабораторией в Шанхае.
– Он государственный служащий?
– В какой-то степени.
Он был у меня в воскресенье. Мы с
ним поговорили. Я ему сказала, чтобы он к нам заходил.
– Нечасто Вам нравятся мои молодые
люди.
– А тебе он как?
– Не очень.
– А что в нём плохого?
– Он в тебя влюблён.
– Откуда я знаю?
– Я думала, ты умеешь
распознавать, когда тобой кто-то увлечён.
– Мне важнее знать, что я в него
не влюблена.
– Тебе стоит призадуматься...
Время уходит, девочка.
– А, право, матушка, довольно! Считать,
что женщина непременно должна выйти замуж за Тома или Дика против собственных
чувств – по меньшей мере, старомодно.
– И сколько еще, по-твоему, отец
обязан тебя содержать?
– А чем именно Вы занимаетесь?
– Я бактериолог.
– Наверное, это очень интересно?
– Вы не представляете, что это?
– Нет. Не представляю.
– Может быть, это и к лучшему.
Я изучаю бактерии, переносящие
болезни.
– Очаровательно.
– Я бы сказал, что скорее
наоборот.
– Вы любите цветы?
– Вообще-то не особенно.
Ну, то есть да, просто... мы почти
не покупаем их.
Матушка говорит: «Нужно ли
покупать то, что можно вырастить бесплатно?». Хотя мы их и не выращиваем. Да и
глупо, не правда ли, вкладывать столько усилий в то, что потом всё равно
умирает?
– Я хотел сказать Вам кое-что. Я
пришёл к Вам просить Вашей руки.
– Вы меня просто ошеломили.
– Вы не знали, что я влюблён в
Вас?
– Вы этого не показывали.
– О... Ну... Я показал бы, если бы
умел. Но это так.
– Понятно. Прозвучало не очень
убедительно.
– Не очень... Я такой неловкий. Я
не преуспел в ухаживаниях, но мне скоро нужно возвращаться в Китай, и у меня
нет времени на околичности.
– Я не думала о Вас в этом смысле.
– Надеюсь, Вы узнаете меня лучше.
– Я уверенна, так и будет.
– Я приложу все свои силы, чтобы
Вы были счастливы. Я всё сделаю.
Увидите Шанхай... Он удивительный!
Вы не будете скучать.
– Вы ведь не ждёте от меня ответа
сию же секунду?
Я же Вас совсем не знаю!
– О, да, моя Дорис всегда
поступает правильно. Хотя бы одна будет устроена...
Нет, на Китти я уже давно не
рассчитываю.
– Я очень счастлив, что ты здесь.
– Льёт, как из ведра.
Я говорю: «Льёт, как из ведра».
– Да, я слышу.
– Мог бы и ответить...
– Извини. Я... Я привык говорить
только тогда, когда есть что сказать.
– Если б все говорили, только
когда им было что сказать, человечество вскоре вообще разучилось бы говорить.
– Уолтер!
– Извини. Ты права.
Что... что будем делать? Может, во
что-нибудь поиграем?
– Мои игры тебя быстро утомляют.
– Чепуха!
– Глупый какой-то этот шанхайский
свет! Матушка не пригласила бы и половины из них.
– Любой жест имеет своё значение.
Видите, она прикрывает лицо
платком – она оплакивает своё горе.
– А что такое случилось?
– Она была продана в рабство,
обречена на беспросветную жизнь и личную каторгу... в чужой стране, вдали от
дома.
Видите цепи? Это тяжкие путы,
сковавшие её несчастную душу, от которых невозможно освободиться. Отсюда её
слёзы. Она оплакивает весёлую, беспечную девочку, которой была когда-то... и
женщину, в которую превратилась. Но больше всего – любовь, которую ей не
суждено было испытать, не суждено никому подарить.
– Кто это?
– Возможно, это служанка.
– Тш...
– Ушли.
– Он нас слышал...
– Кто?
– Уолтер.
– Уолтер? Ну и что? Он подумал,
что ты решила вздремнуть.
– Заперев дверь?
– Китти, милая, тебе нужно выпить.
А даже если он всё и понял, то
ничего не будет.
– Это обнадёживает.
– Он, как и все, отлично понимает,
что ничего не добьётся, устроив скандал.
– А ты случайно не забываешь, что
мой муж безумно любит меня?
Я чувствую, ты вот-вот скажешь
какую-нибудь гнусность.
– Ну, просто...
Вы вечно думаете, что мужчины вас любят намного безумнее, чем на самом деле.
– Ну, на твой
счёт я вообще никогда не строила иллюзий.
– А вот это
напрасно.
– Чарли...
– М?
– Ты ко мне испытываешь то же, что
и я – к тебе?
– Разумеется, милая.
– Скоро полдень. Мы могли бы
остановиться здесь, под деревьями, но я бы предпочёл продолжить путь, если ты
не против.
– Разве мой комфорт тебя волнует?
– Хорошо, продолжим путь.
– Ты уже вернулся?
– Прости, но я должен кое-что с
тобой обсудить.
– А я... вообще-то собиралась
принять ванну.
– Боюсь, это очень важно, дорогая,
ждать не может.
...
– Присаживайся.
Ты знаешь место Мэй-Тон-Фу?
– Не знаю.
– О нём писали во всех газетах.
Небольшой город на одном из притоков Янцзы, ближе к центру. Там сейчас
свирепствует холера... сильнейшая эпидемия за последнее время... Китайский врач
умер, к несчастью. Несколько монахинь из французского монастыря организовали
больницу, но всё равно люди умирают. Я вызвался поехать и помочь этим людям.
– Почему?
– Там нужен врач.
– Но ты – не врач... Ты –
бактериолог.
– Я – доктор медицины. Тот факт,
что я – учёный, в данном случае только на пользу.
– А... Но разве это не опасно?
– Я полагаю, опасность есть.
До Мэй-Тон-Фу десять дней пути.
Первую половину мы проедем на поезде, затем можем пересесть в паланкины.
– Кто «мы»?
– Ты и я, разумеется.
– Ты воображаешь, что я тоже
поеду?
– Я думал, ты захочешь меня
сопровождать.
– Но женщинам там не место!
Безумие – отправляться туда! Да и с какой стати?
– Утешать и подбадривать меня.
– Нет. Никуда я не поеду. По
правде говоря, само твоё предложение ужасно.
– Прекрасно! В таком случае я
завтра подаю на развод.
Ты, видно, считала меня круглым
дураком...
– Не понимаю, о чём ты говоришь.
– Разве? Я укажу причиной развода
«адюльтер». Я упомяну Таунсенда как любовника.
– Прости, Уолтер. Я верю, что это
очень неприятно, но пойми, что скандал – всё же не выход из положения.
– Безусловно. И что же нам, по-твоему,
нужно сделать?
– Ты бы мог позволить мне подать
на развод.
– Позволить тебе? С какой стати,
позволь спросить?
– Так бы поступил любой
джентльмен.
– Назови хоть одну причину, почему
я должен подвергать себя неудобствам.
– Умоляю, Уолтер, не будь столь
скверным.
Мы никому не хотели зла. Мы... с
Чарли друг в друга влюбились... Он хочет на мне жениться!
– Серьёзно? Я знал, что ты – не
самая умная девушка на свете, но я даже не догадывался, что ты такая дура!
– Если ты лучше себя чувствуешь,
оскорбляя меня, продолжай, но привыкни к тому факту: мы влюблены.
– Угу.
– И нам уже осточертела эта
скрытность, компромиссы, всё на свете!
– И теперь ты проклинаешь день
встречи со мной?
– Хватит надо мной глумиться!
– Это единственный ответ на твоё
подлое поведение!
Смешно, как подумаешь, сколько
усилий я прилагал, чтобы ты была счастлива... ломал себя, притворяясь, что я
восхищаюсь последними сплетнями, что я такой же пошляк...
– Я не желаю это слушать!
– ...и невежда, как ты...
– Заткнись!
– Перебьёшь меня ещё раз, я тебя
задушу. Сядь.
Зовя тебя замуж, я знал, что ты
избалованна, но я тебя любил...
Я знал, ты за меня выходишь, чтобы
уехать от своей матери как можно дальше... и надеялся, что однажды... ты меня
полюбишь, но ошибался. Тебе это не дано.
– Если мужчина не обладает качествами,
способными внушить любовь – это его вина, а не её.
– Выбирай: либо утром мы поедем в
Мэй-Тон-Фу, либо я подам на развод.
– Уолтер, ты ведь не можешь брать
меня в самый центр эпидемии!
– Ты, правда, так думаешь?
– Боже, Уолтер... Так вот чего ты
добиваешься... Думаешь, Чарли такое допустит?
– Вот здесь Чарли не имеет права
голоса.
– Всё, что ты сказал, – правда.
Всё.
Я вышла за тебя замуж без любви,
но ты об этом знал.
Почему же в виноватых оказалась
только я?
– Небольшую забастовку можно было
подавить, но ваш поступок спровоцировал масштабные демонстрации.