15 июля 1988 года.
– Кажется, мы даже незнакомы.
– Вообще-то знакомы. Виделись
как-то...
– А... Неужели?
– Ты завалился на мой день
рождения, обозвал меня Джули и облил красным вином мой топик.
– А, чёрт! Ну, ты меня извини...
– Ничего страшного.
Ты был просто душка.
– Что, правда?
– Нет. Нет, неправда.
– Слушай, раз ты не Джули...
– Я – Эмма.
– Ну, кем ты будешь, скажем, в
сорок?
– В сорок?
– Можно я буду знаменитым,
неприлично богатым...?
– Ужасно! Какой ты всё-таки сноб!
Без меня не начинай, пожалуйста.
Стоит пустить кого-нибудь в
постель, и что не смех, то слёзы. Вот так вот. Я бы предпочла что-нибудь
посередине.
15 июля 1989 года.
– Чем это тут пахнет?
– Луком. Луком и разочарованием.
– И развлекайся, Эмм.
– Конечно.
– Это не запрещено.
– А, новенький? Добро пожаловать
на кладбище разбитых надежд.
Я бы пошла, но после работы я хочу
прийти домой, набухаться и пореветь.
– Лондон меня просто съел.
Я мечтала что-то изменить, но меня
так никто и не знает.
– Слушай, без труда ещё никто ничего
не добивался.
– Кто сказал?
– Ты.
– Правда? Как оригинально!
Ты не спи там со своими
студентками: это безнравственно и предсказуемо.
– Это же... Ален Делон?
– Что?
– А, нет, это твой отец...
– Тогда зачем нам говорить?
– Мне нужна причина?
15 июля 1991 года.
– Мы просто целовались...
– Ты пытался всю её голову себе в
рот засунуть...
– Слушай, я думал, ты стихи
пишешь...
– Да... А этим можно заработать? Я
пробовала – не вышло.
– Ты не понимаешь, да? Ты
красивая, ты юморная, умная. Да я вообще никого такого умного не знаю.
– Ну да.
– Да. Ты красивая, сексуальная.
– Что?
– Что? Что, тебя обидело слово
«сексуальная»?
– Да, нет, не обидело. Просто...
глупость.
– Эмм... Слушай, если бы я мог
подарить тебе одну вещь, одну-единственную вещь за всю жизнь, знаешь, что бы я
тебе подарил? Уверенность. Ну, или ароматическую свечку.
– Да со мной всё нормально. Я
просто... фух... не знаю, что с собой делать – вот и всё.
– В двадцать пять никто ничего про
себя не знает.
– Ты знаешь. Без пяти минут
телепродюсер, хорошая новая квартира, CD-плеер, групповой секс по вторникам и пятницам.
– Да, но, ты знаешь, на душе-то
всё равно погано...
15 июля 1992 года.
– Декстер, я просто хочу
установить какие-то правила.
– Пфф... Правила?
– Я не собираюсь рисковать нашей
дружбой. Ясно?
– Ладно-ладно. Какие правила?
– Отдельная спальня. Мы всегда
спим отдельно и никаких пьяных обнимашек.
– Не вижу никакого смысла в
обнимашках. Только члены сводит.
– Вот и договорились.
Второе правило – не флиртовать.
Нечего ко мне подкатывать после пары рюмашек. Или не ко мне.
– Я никогда не флиртую.
– Я серьёзно.
<...>
Ну, и собственно третье правило –
положение о наготе.
– Чего?
– Я не хочу видеть тебя в душе или
как ты писаешь и – не дай Бог! – как ты писаешь в душе.
– Но это я тебе не обещаю.
– Придётся, Декст: таковы правила.
И – а-а-а – никаких купаний голышом.
– Ну, ладно. Правило четвёртое...
– Какое?
– Никакого скрабла.
– Мне нравится скрабл.
– Вот поэтому такое правило.
Нам ещё не по сто лет.
Ты так громко думаешь, что мысли
скрежещут.
Где твоя спонтанность? Будь
беспечна! Живи моментом!
...Стихов я, правда, не писал – я
же не псих всё-таки...
...но я думаю о тебе, до сих пор
думаю... о нас с тобой... <...> проблема в том, что я хочу практически
каждую...
15 июля 1994 года.
У коротких рассказов бывают свои
преимущества.
– Чем ты хочешь, чтобы я
занимался?
– Чем-нибудь хорошим.
Прости, от лекарства я зверею.
Я знаю, что ты станешь прекрасным
человеком, достойным, любящим, успешным, но до этого пока далеко. И сейчас,
знаешь, меня волнует, что ты перестал быть хорошим человеком.
Мне просто нужно с кем-то
поговорить... да, нет, не с кем-то, с тобой...
Выбирай всё, что угодно... всё,
что угодно, в пределах четырнадцати фунтов.
Комедия – жестокая госпожа. Иногда
мне кажется, чтобы моё имя засветилось, мне нужно сменить его на «Аварийный
выход».
– Знаешь, что самое сложное в
работе stand-up-комика?
– Выбрать одежду?
– Какая ты... Нет. Эээ... То, что
ты постоянно должен смешить, потому что, если ты не смешной, то зачем тогда всё
это?
– Но ты же не на сцене сейчас.
– В определённом смысле на сцене.
Правда?
– Я тут живу неподалёку. Там,
правда, дыра. Там чудовищно. Но у меня есть музыка, есть выпивка, горячее
молоко тоже, если найдётся, – можем уйти в молочный запой.
15 июля 1995 года.
– Отвратительная женщина.
– Но вообще это как бы моя
девушка.
– Ууу... В таком случае:
поздравляю.
Твоя мать была бы под
впечатлением.
– Я – король говноэфира.
– Но хоть король! Это ж хорошо...
– Почему ты не можешь приехать, а?
– Потому что я работаю.
– Но я же могу прислать за тобой
машину...
– Декс, я не могу.
– Да-да-да, я знаю, извини. Но мне
просто сразу становится легче, когда ты рядом. Я тут просто психую. Я выхожу на
сцену, смотрю в камеру и... нифига не понимаю: передача – фуфло.
– Ну, хватит уже, пожалуйста. Ты
знаешь, что ты делаешь, и всё будет хорошо.
– Да.
– Только этим своим дурацким
голосом не говори.
15 июля 1996 года.
Что ни скажу – всё не так, правда?
Если тебе неинтересно, не
спрашивай.
– Те, кто умеют, – делают, кто не
умеет – учит.
– А те, кто учат, говорят: «Да
пошёл ты!».
– Ты просто выпила лишнего, пьяна,
я не знаю.
– Нет, это ты пьян! Ты пьян! Ты
хоть понимаешь, что я тебя трезвым и не видела уже – Господи! – три года!
Бегаешь в туалет каждые десять минут! Или ты там нюхаешь, или у тебя понос, мне
всё равно! Ты только треплешься о себе! Мне... мне, в общем, не жалко, Декс, но
ты просто телеведущий, понял? Не первооткрыватель пенициллина! То же мне –
стоишь перед камерой и звуки издаёшь!
– Да я же просто развлекаюсь – и
всё. На меня последнее время много навалилось. Может, я палку перегнул. Ну,
просто, если перестанешь на меня наезжать...
– Обещаю... Я не собиралась. Я
знаю, что у тебя сейчас не лучшее время: мама твоя и вообще, но... я хотела
поговорить именно с тобой... о том, как я застряла в новой квартире с
человеком, которого не люблю... И, если я не могу с тобой поговорить, тогда
зачем это всё: мы с тобой... зачем?
– Что? Что зачем? Что всё?
– По-моему мы друг друга
переросли. Нет, ты меня перерос. Ты думаешь, что я некрутая, зануда.
– Да никакая ты не зануда, Эмм.
– Если всё... если всё кончено, то
надо смириться и попрощаться.
– Это... как будто ты меня
бросаешь...
– Да. Похоже на то. Ты стал совсем
другим.
Я люблю тебя, Декстер. Очень
люблю.
Но ты мне больше не нравишься.
Прости.
15 июля 1998 года.
– Меня что... увольняют?
– Какая-то негативная коннотация у
этого слова. Они хотят просто попробовать другого ведущего.
– Офигеть! То есть меня увольняют?
– Нет. Просто шоу пойдёт в одну
сторону, а ты пойдёшь в другую сторону. И вместе с шоу пойдёшь как бы не ты... <...>
А как бы ты, но помоложе.
– Да, слушай, в любой карьере
бывают взлёты и падения. И вот твоя карьера что-то в жопе в полной. А ты что,
расстраиваешься, что ли, Декси?
– Просто беспокоюсь о будущем. Оно
представлялось мне совсем другим.
– Мм... С будущим всегда так.
Поэтому с ним так все и носятся.
Тебя же все любят, да? Но, к
сожалению, они любят тебя ненавидеть, правильно? А нужно сделать так, чтобы они
тебя просто любили.
15 июля 1999 года.
– Хорошо, что мы не поженились.
Извини, что это всё перевернул.
Я немножко не в себе в последнее
время.
– Ничего.
– Я скучаю...
– Я знаю, да.
– Хорошо пишешь, кстати. Не, не
поэзия... поэзия чудовищная, но остальное... рассказы смешные... по-настоящему
смешные... не такие, как я. <...> Я просто говорю, чтоб ты показала их
кому-нибудь, потому что ты лучше, чем ты думаешь.
15 июля 2000 года.
– А это Морли. Мы вместе в
университете учились.
– С ней ты тоже переспал?
– Нет.
– А с невестой ты спал?
– Нет. Боже, ну что ты?
– Просто каждые выходные мы ездим
на свадьбы, и на каждой вагон и тележка твоих бывших. Не свадьбы, а конференции
какие-то!
Хорошо, наверное, гулять на
свадьбе женщины, с которой ты переспал?
– Секс в туалетных кабинках
потерял своё странное очарование?
– Знаешь, оргия точно тебя ночью
не согреет.
– И тапочки в старости тебе не
подаст.
– В общем, я потерял свою карьеру,
потерял свою маму.
– Ты здесь не при чём.
– Потерял своих друзей...
Чувство юмора переоценивают. То же
мне радость – вечно ржать. Единственный раз Ян меня рассмешил, когда он
свалился с лестницы.
Сильви говорит, что не любит
смеяться. Ей не нравится, как меняется её лицо.
– Но ты её любишь? Да?
– Да, я боготворю её.
Я не одинокая, я просто одна.
Достойно звучит?
– Я скучала, Декс.
– Я тоже скучал.
– Не пропадай больше.
– Ладно. Только ты тоже...
15 июля 2001 года.
– Там много сухого молока, я
сделала овощное пюре, или банан ей разотри.
– А как насчёт индийской кухни? Ей
же можно карри, да?
– Нет, нет, нет, Декстер, нет.
– Сильви, я шучу.
– А, ну, да. А я всё не понимаю,
правда?
Извини, я просто опаздываю и даже
не знаю, зачем я туда намылилась. Я уже старая для девичников.
– Ничего подобного.
<...>
– Я буду с утра пораньше. Веди
себя хорошо и постарайся не спалить дом.
– Как там она?
– Уснула. Наконец-то.
– Что она всё это время не спала?
– Да, да это я виноват: не надо
было ей кофе давать.
– Слушай, Сильви... я знаю, из
меня не лучший муж и отец...
– Ну, что ты, Декстер...
– И ты давно сдала бы меня обратно
в магазин, если бы чек сохранился, но... я стараюсь, правда... Ты потерпи
ещё... чуть-чуть.
15 июля 2003 года.
– Ты сам-то на что похож?
– Я? На разведённого неудачника.
– Он красивый, обаятельный, он
очень... французский.
– То есть он – хам?
– Нет.
– Сноб? Слишком
много курит? От него луком воняет? Что?
– Что ты начинаешь?
– А, значит, сексуальный! Это вы что
– значит, сексом занимаетесь?!
– С каких пор я должна спрашивать
у тебя разрешение? Ты меня никогда не спрашивал.
– Декс, мы просто много выпили.
– Не так уж много.
– Ты пытался снять штаны, не
разуваясь.
– Что ты несёшь? Да, ладно?
– Ты просто... расстроился из
Сильвии... и из-за развода... Тебе нужно было поплакаться в жилетку... ну, или
потрахаться... Ты нашёл меня и... потрахался в жилетку.
– А ты взяла и пожалела меня,
решила взбодрить?
Я думала, что наконец-то от тебя
избавилась...
– Если ты меня бросишь, Декстер...
– Я клянусь... я клянусь...
– Только попробуй меня обмануть,
подставить или изменить, я тебя убью.
– Я обещаю.
– Клянёшься?
– Да. Я клянусь.
15 июля 2004 года.
Когда поженимся, тебе придётся
меня слушаться.
15 июля 2005 года.
– Я хочу ребёнка от мужчины,
которого люблю. А если с ним не выйдет, то от тебя... Ты тоже сойдёшь.
– Тогда пора браться за дело.
15 июля 2007 года.
– Ну что ты теперь будешь каждый
год цирк устраивать? Каждое 15 июля?
– Ну, надеюсь, что нет.
– Только не надо мне душу
изливать. ...Или ты настроен?
<...> Я тебе только одну
вещь скажу: лучшее, что ты сможешь сделать, – попытаться жить дальше, как будто
Эмма всё ещё рядом. Согласен?
– Нет. Я не смогу.
– Куда ты денешься?
Как, ты думаешь, я последние
десять лет живу?
15 июля 2009 года.
– Ненавижу этот день: 15 июля.
– ...это не лучший день.
– Знаешь, я раньше не замечал, но
я всегда его ждал... поджидал... злился.
И тебя тоже ненавидел, Декстер.
Довольно сильно. Прости.
Понимаешь, она... с тобой
светилась. А со мной – никогда. И меня это ужасно бесило, потому что... я... я
думал, ты не заслуживаешь... <...> Она тебя человеком сделала. А ты
взамен сделал её такой... счастливой... такой счастливой... И я всегда буду
благодарен тебе за это.
Всё нормально. Без паники. Это
просто я.
Мне не нужен твой номер телефона,
письма или открытки... Я не хочу за тебя замуж... и, тем более, не хочу от тебя
детей. <...> И, что бы ни случилось завтра, у нас есть сегодня.
Если когда-нибудь в будущем мы
встретимся, тоже хорошо: будем друзьями.
15 июля 2011 года.
– Ты скучаешь по ней?
– Конечно, скучаю. Мы были...
лучшими друзьями.
– А кто у тебя теперь лучший друг?
– Как кто? Ты, разумеется. <...>
А твой кто?
– Я думаю, наверное... м... мама.
– Но я ведь тоже ничего, правда,
ведь?
– А я тебе не скажу. Ты всё про себя знаешь.